Честно говоря, Карлайл очень удивился, когда вскоре после пробуждения от дневного сна в дверь к нему постучался слуга семейства Френьер. Впрочем, посланец без лишних слов объяснил, в чём дело: мадемуазель Виктории требовалась врачебная помощь. Разумеется, Карлайл пообещал приложить все усилия, чтобы помочь молодой барышне.
Наскоро собравшись и прочитав краткую молитву перед распятием, что висело на стене в его комнате и было для Каллена не только символом его веры, но и защитником от суеверных людей, которые иначе могли бы запросто посчитать его нечистью, Карлайл отправился к Френьерам.
Там его сразу же препроводили в комнату к мадемуазель Виктории.
Едва оказавшись наедине с Викторией, Карлайл не только внимательно вгляделся в её лицо, но и обратился ко всем своим обострённым чувствам вампира, чтобы понять состояние пациентки. Дыхание у барышни было несколько резким, видимо, ей было больно. Сердце билось чаще обычного, очевидно, она была взволнована.
Однако вести себя Карлайл собирался как обычный врач, ничем не выдавая своего отличия от людей.
- Доброго вам вечера, мадемуазель Френьер, - поклонился он хозяйке этого жилища. - Мне сообщили, что вам требуется помощь. На что жалуетесь?

А она смелая, отметил про себя Каллен. Ведь многие юные девушки, а порой и замужние дамы, видели во враче прежде всего мужчину, с которым они были вынуждены остаться наедине - а потому по привычке начинали смущаться так, что понять что-либо из их лепета было непросто. Некоторые даже при угрозе жизни не решались показать врачу своё тело, панически цепляясь за так называемую женскую честь - и заканчивалось это, разумеется, плачевно. Были, правда, и другие пациентки - те, которые в отсутствие мужа начинали строить глазки симпатичному врачу, вместо того чтобы рассказывать о своих симптомах.
Но мадемуазель Виктория сразу же заговорила о деле, и это понравилось Карлайлу.
- Мне придётся ощупать вашу лодыжку, мадемуазель, чтобы верно определить недуг и назначить лечение, - мягко произнёс он. - Вы не возражаете?

- Мне это многие говорят, - с лёгкой грустью улыбнулся Карлайл. - Увы, даже познания в медицине не всегда могут защитить от проблем с кровообращением. И всё же я тешу себя надеждой, что лёд обычно несколько холоднее.
Собственно, лжи здесь не было: какое там нормальное кровообращение у существа, которому постоянно требуется чужая кровь для поддержания жизни! А "холодны как лёд" - такое распространённое выражение, что люди часто даже не задумываются над его буквальным значением. Да, человеку прикосновение вампира может показаться ледяным, потому что он привык ожидать от похожего на себя существа такого же тепла, каким обладает его человеческое тело. На самом же деле руки у вампира не холоднее воздуха в комнате или любого из окружающих предметов. Впрочем, скоро неприятные ощущения от его прикосновений у мадемуазель Виктории должны пройти: при растяжении как раз полезны прохладные компрессы.
Карлайл чувствовал под своими ладонями не только кожу девушки, но и каждую мышцу, каждый кровеносный сосуд - возможность, которой лишены обычные врачи. Чувствовал он и боль мадемуазель Виктории - что было не слишком приятно само по себе, но в то же время позволяло касаться её ноги более аккуратно, чем это смог бы сделать человек.
К счастью, растяжение было не настолько сильным, чтобы быть опасным.
- Вы сможете осторожно вставать уже к завтрашнему вечеру, - объявил наконец Карлайл. - Только старайтесь не переносить основной вес на больную ногу - придерживайтесь за стул, за спинку кровати, можете опереться рукой о комод... А через три дня уже будете ходить как обычно.
Подняв глаза, он обнаружил, что девушка не сводит с него глаз. Сердце её забилось чаще, выдавая лёгкий испуг.
- Вас беспокоит что-то ещё, мадемуазель Виктория? - спросил Карлайл.

- Обычный массаж, мадемуазель, - отвечал Карлайл. - Бывает очень полезен, если знаешь, как и когда его следует применять.
А вот следующий вопрос мадемуазель Виктории несколько озадачил Карлайла. Последний раз он пил чай в 1640 году - разумеется, с молоком, как это принято в его родной Англии. О молоке теперь в любом случае придётся забыть навсегда, а вот может ли вампиру повредить чай?
Чай состоит из воды и тех веществ, что содержатся в чайных листьях, а воду тело вампира усваивать способно. Будь иначе, вампиры просто не смогли бы пить кровь, в которой также содержится вода. Но чайные листья? Как их настой может на него подействовать - оставалось только гадать, и лучше не рисковать.
- Благодарю за предложение, мадемуазель, - ответил наконец Карлайл, - но я опасаюсь стеснить ваших домочадцев, ведь уже поздно. Кстати, у вас не найдётся листа бумаги и чернил? Мне нужно будет составить для вас список мазей, которые помогают при растяжении.

Карлайлу показалось, что он ослышался. Так ему предлагают выпить чаю прямо здесь, в комнате незамужней девушки, наедине с ней, причём девушка даже не полностью одета, поскольку лежит в постели! Он-то думал, что речь идёт о чаепитии в гостиной...
Он собрался было объяснить, что вовсе не собирается ставить под угрозу честь семьи Френьер, да и свою собственную ему хотелось бы сберечь, но мадемуазель и слова не дала вставить. Вот верно говорят, что привычка - вторая натура! Забыв, видимо, за разговором о его предостережениях, мадемуазель Виктория поднялась на ноги, шагнула в сторону стола, естественно, наступила на больную ногу и... непременно растянулась бы на полу, если бы не упала прямо на Карлайла, прижавшись к нему всем телом.
Осторожно взяв на руки мадемуазель Викторию, Карлайл бережно перенёс её на кровать.
- Вам нужно беречь себя, мадемуазель Френьер, - мягко сказал он. - Чернильницу и перья я достану, благодарю вас... А вот чай обычно пьют всё-таки в гостиных, а не в спальнях.

Карлайл внезапно понял, что готов уступить. Ему стало жаль эту девушку, которую болезнь на три дня заперла в её собственной спальне, для которой единственным развлечением в эти дни могут стать разве что книги...
- Я нисколько не сомневаюсь в вашей добродетели, мадемуазель Виктория, - ответил он. - И, пожалуй, я соглашусь на ваше предложение. Вот только я не особенно люблю чай, предпочитаю обычную подогретую воду. И думаю, что стоит пригласить сюда кого-нибудь из доверенных слуг, чтобы нам не оставаться с глазу на глаз. Какую-нибудь служанку в годах, которая живёт в поместье многие годы и успела завоевать расположение вашего семейства...
Пожалуй, давно он не позволял себе таких близких отношений с людьми. Наверное, с тех как сам перестал быть человеком. Но, вероятно, рано или поздно наступает мгновение, когда устаёшь прятаться. Зачем же дана вечная жизнь, если каждый её миг проводить в страхе разоблачения?

Рафинад? Да, похоже, мадемуазель решила втайне провести в собственной спальне ряд экспериментов над вампиром, чтобы тот узнал о себе побольше новых фактов, о которых пока и сам не имеет представления...
Наскоро вспомнив все известные ему свойства сахара, крови и вампиров, Карлайл предположил, что сахар также вряд ли окажет губительное воздействие на его жизнедеятельность: во всяком случае, он пока не слышал ни об одном вампире, который отравился сахаром, потому что выпил по ошибке кровь диабетика... Однако многое может зависеть от дозы.
Мадемуазель Виктория тем временем уже позвала пожилую служанку, которую, как выяснилось, звали Амелией, попросила принести чай, рафинад и подогретую воду, а сама принялась приводить себя в порядок.
Запах крови Карлайл почувствовал в тот же миг, как услышал вскрик девушки, и сразу же понял, что у мадемуазель Виктории задет какой-то сосуд - обычная царапина не могла дать такого кровотечения. Не дожидаясь, пока девушка отыщет в ящике салфетку, Каллен поспешно извлёк из своей сумки бинт.
- Нужно перевязать вам руку, мадемуазель, - сказал он, осторожно беря руку девушки в свою. - Не беспокойтесь, я всё сделаю.
И что только за халтурщики, называющие себя мастерами, делают заколки, которыми дама запросто может проколоть себе руку! К сожалению, в нынешний век мода стала цениться гораздо выше удобства, а порой и выше здоровья. И это ещё не Париж, где дамы, желающие выглядеть привлекательными, вынуждены носить на головах башни или корабли с пассажирами в виде блох...
- Сильно болит? - спросил он, накладывая бинт.

Не успел Карлайл придумать, что ответить на вопрос девушки, как та заметила что-то на его руке.
Проследив за взглядом мадемуазель Виктории, Карлайл посмотрел на свою руку - там осталась капля крови. Как он мог не заметить её раньше, хотя бы по запаху? Видимо, это потому, что так же пахнут грязные бинты в мусорной корзине...
"Чаепитие с кровью, - промелькнуло в голове. - До такого экзотического времяпрепровождения, пожалуй, и Вольтури бы не додумались. Хотя кто их знает".
Поспешно прижав к руке марлю, чтобы та как следует впитала кровь, Карлайл перевёл взгляд на девушку:
- Простите, прошу вас, - сказал он смущённо. - Это непростительная небрежность с моей стороны - как для врача, так и для джентльмена. У вас найдётся где вымыть руки?
Кстати, потом надо будет навестить мадемуазель Виктория снова. Когда руку начинает дёргать от простого укола - это настораживает. Уж не попала ли туда зараза?
Испугавшись этой мысли, почему-то не пришедшей ему в голову ранее, он отставил чашку с подогретой водой и поспешно взял пострадавшую руку девушки в свою - возможно, слишком поспешно. И, возможно, задержал на ней взгляд на несколько мгновений дольше, чем позволяли правила хорошего тона...

Отредактировано Carlisle Cullen (2017-08-16 23:15:34)

Кажется, он всё-таки напугал её. А это плохо - если он хочет стать когда-нибудь настоящим врачом, нужно приучаться сдерживать эмоции в присутствии пациентов.
- Со мной, к счастью, ничего, мадемуазель, - поспешно ответил он. - Но вот ваша рука меня беспокоит. Дело в том, что в последние два месяца в окрестностях было несколько случаев заражения крови. Поэтому, если вдруг почувствуете себя хуже, или рука станет беспокоить сильнее, посылайте в город за врачом. Или за мной, если это случится поздним вечером или ночью и ехать за врачом помешает темнота.
Помимо ранения девушки, Карлайла беспокоило кое-что ещё. "Вы так смотрите на кровь, словно вы..." Нетрудно догадаться, как должна была закончиться эта фраза. И что случится, если однажды в сердцах местных жителей страх перед вампирами станет сильнее веры в Бога и в святые символы.
Меньше всего на свете Карлайлу хотелось, чтобы такое случилось.

Карлайл уже успел забыть про воду. Услышав же слова Виктории, он посмотрел на свой стакан даже с некоторым сожалением - было ясно, что чаепитие испорчено безнадёжно. А другого ему могут не предложить никогда, если учесть его истинную сущность. Служанка же тем временем вернулась, принеся с собой сливки, которых Карлайл никогда не сможет попробовать... Виктория, кстати, тоже не притрагивалась к чаю.
В этот вечер он почти забыл о том, что он не человек. Но самообман никого не доводит до хорошего.
Однако он был прежде всего лекарем, а потому превыше всего для него должно быть здоровье пациента.
- В дневное время, мадемуазель Виктория, лучше послать за настоящим врачом, который имеет университетское образование и диплом, - мягко сказал он. - У меня же нет ни того, ни другого, хотя в медицине я кое-что и смыслю. Другое дело, если дело к вечеру, как сейчас, и до города раньше полуночи не добраться.

Мадемуазель Виктория взглянула на него такими удивлёнными глазами, словно Карлайл был... тем, кем он был.
- Да, мадемуазель, я не врач, - честно ответил он, - и я полагал, что вы об этом знаете. Кое-что в медицине я понимаю, поэтому меня порой приглашают к больным, если по какой-то причине нельзя позвать настоящего врача. А сейчас время позднее, и слуга вашего семейства не успел бы вовремя добраться до города, чтобы обратиться за врачом, вот ваш брат и решил пригласить меня.
Похоже, что мадемуазель Френьер так заинтересовала его персона, что ей с трудом удавалось усидеть в постели.
- Кто я? - переспросил Карлайл. - Сын пастора, родился в Лондоне. К сожалению, с отцом мы расстались не лучшим образом, после чего я отправился путешествовать - сначала по Европе, а потом и до Нового света добрался. Стараюсь начать здесь новую жизнь, раз уж от прежней все связи потеряны. Иногда приношу пользу людям своими научными знаниями, которые приобрёл путём самообразования.

- Да, я принадлежу к англиканской церкви, как и отец, - Карлайл осторожно вынул цепочку с нательным крестиком. - И не нужно извиняться, вы вовсе не задели моих чувств.
А вот слова о рассвете встревожили Карлайла, хотя он и попытался этого не показывать.
- В таком случае, думаю, мне пора домой, - сказал он, возможно, чересчур поспешно, хотя и с улыбкой. - Вряд ли кому-то из нас нужны слухи и сплетни о том, что Карлайл Каллен всю ночь до рассвета провёл в спальне мадемуазель Виктории Френьер. Поэтому, как ни жаль, но нам нужно прощаться.
"И желательно не слишком долго, - подумал он, - не хватало ещё, чтобы рассвет застал меня в дороге".